Полина Иванова
"сугубо вербально"
(эстрадная лирика)
perpetuum-mo
[remix]
- Земную жизнь пройдя до середины,
задвинув хной отдельные седины,
в графе “B-5” её бескрайней пашни
торжественно пристраивая жердь,
могу сказать одно: бывало хуже.
Но реже. Да и то уже, похоже,
что обошлось, почти не сдвинув башни,
а потому - практически, без жертв.
Что до души - сызмлада одиночке
ни в ясные, ни в мутные денёчки
[равно и днесь, купая в корвалоле
остатний романтический надсад]
не сеялось, понеже не пахалось,
но в той степи, как бабочке, порхалось,
покуда на иглу не накололи...
Сияла ночь. Луной был полон сад.
Где назревала серия вторая.
[Там были девочки: Тамара, Роза, Рая].
[И были мальчики: Серёга, Лёха, Лёва].
[А в прикупе, вестимо, два туза].
Невдалеке маячил бронепоезд.
На облучке - Чепец и Чёрный пояс.
Базарили Варум и Королёва,
в раскладе не связуя ни аза.
Мелькала на астральном мониторе
моя вполне оральная лавстори
[фортуною для вящего фурора
подрублена, как надо, на корню].
Цвела листва, как денежная взятка
[просаженная на хер без остатка
в экстремуме прекрасного террора]
в окне у героини-инженю.
И надо всем, как мятая панама
поверх чела службиста-анонима,
того глуша [сомнительная гнома]
матёрый храп - не то чтоб небосвод,
но что-то, безусловно, голубело,
что твой “о кей” в устах бисексуала...
Причём, герла почти не буксовала,
хоть и врала, как водится... так вот, -
земную жизнь пройдя до середины...
*da capo al fine
credo
В связи с отпадною погодкой,
под чумовою синевой -
пройтись парадною походкой,
шурша опавшею листвой,
смакуя мглу сомнамбулии
сквозь ностальгический лорнет,
вдоль элегической аллеи,
которой не было и нет;
стезёй бродячего сюжета
влача беспутный сапожок,
вчерне очерчивая сжато
душе любой её шажок -
испить из фавнова копытца,
чего б ни вычерпнула пясть,
чтоб относительно забыться
и окончательно запасть;
и, в ходе длительных баталий
приумножая самиздат,
не афишируя деталей
и не указывая дат,
благословляя после бала
[не без уклона в криминал]
создателя-концептуала
за восхитительный финал,
где отлилась – эпиталамкой
верша кармический мухлёж –
неописуемою ломкой
неподражаемая ложь,
без комментария, i`m sorry,
как эта жуть пережита,
не возражая режиссуре,
покорно пить из решета;
и быть [oфелии слабо ли!] -
в опале, в мыле, на мели,
и после пули, после боли,
сменившей плюшевое "пли!",
в оправе траурныя рамы
водить отточенным пером,
в помин её подробной драмы
строча надгробный палиндром;
осваивая ноосферу,
где исключается гешефт,
СУДЬБЫ ПРОВАЛЬНУЮ АФЕРУ
шифруя клавишею Shift,
в ажуре свежести не первой
доканывая наяву
уже продуманною стервой
её последнюю главу;
и некой собственною тёзкой
вовсю блюсти la politesse,
попыхивая пахитоской,
как водится у поэтесс,
из эксклюзивной стеклотары
цедя целительный нектар...
_______________________
*И где-то в сфере субкультуры
легко сойти за суперстар.
лирическое резюме
Даниле Давыдову
Вести в реале вечный бой
дебелой девою Дали,
гадая - то ли под тобой
котурны, то ли костыли,
ища [с охоткою шахи,
как искони заведено]
средь инфернальной шелухи
рациональное зерно
и ту шараду доконать,
хотя натуре и претит,
и всю дорогу догонять -
а в чём же, собственно, прикид,
усугубляющий good life
[от головни до решета],
влача цепляющийся шлейф
в шатёр опасного шута,
за крик души “К Вам Темза, сэр!”
поймав кармический кошмар,
чтоб тихой сапой "souvenir"
перетекало в "nevermore",
поверх метлы, летящей в аут,
под вопли в зале “Lady, aus!”
спеша покинуть этот раут,
метафизический пентхаус,
платя живою кожурой
за веру “весь я не умру”,
плетя унылою порой
канвы премилую муру,
чтоб опосля, соотнося
туза ферзей с турою треф,
в анабиозе всех и вся,
что твой циклоп, улицезрев
меж вензелями М и Ж
вполне убойное ТАБУ,
шикарно чахнуть в неглиже,
как роза чайная - в гробу,
подсаживая антипод
на дозу борзости былой,
слегка постанывая под
онтологической иглой,
и, задвигая до седин
души решающий рывок,
сорвать под занавес один
безотносительный зевок.
сообщение
Как в духоте ночного бара,
с мольбою, плещущей во рту,
во мне шифруется Непара.
И отрывается Тату.
И как в байде Армагеддона –
во мне собачатся со мной
безбашенная Примадонна
и некий Витас подсадной.
И не позиция, не поза
во мне сражается с судьбой.
Во мне – Кипелов и Глюкоz'а.
И – вечный зов.
И – смертный бой.
оптимистический ремикс
...Она нечаянно нагрянет,
когда её уже не ждёшь,
когда находишься на грани,
по краю пропасти идёшь,
перебирая "либо-либо",
гадая - быть или не быть,
а твой мобильник нем, как рыба,
чтоб окончательно добить,
когда в чулке - уже ни цента,
и все посылы - в молоко,
и далеко до хэппи-энда,
и до Парижа далеко,
когда, короче, укатает,
и положительно припрёт,
и капитально домотает,
и в полный выльется вперёд
интриги хроника глухая,
как нескончаемый тоннель, -
придёт весна, благоухая,
что ваша пятая "Шанель".
______________
Чьи начинания благие
тотчас подрубит на корню
наследственная аллергия
среди цветущей авеню...
оргиастический ремикс
По вечерам над ресторанами,
само собой, et cetera.
И то же самое над оными,
что характерно, и с утра.
Телеграфирую: проверено.
Но чтоб не выпасть с бодуна
[само собой, непреднамеренно]
из приоткрытого окна,
и чтоб, отведав [безобидного,
пока его не всыплешь в чай]
чего-нибудь инсектицидного,
не травануться невзначай
и ненароком не повеситься,
я и сама, что твой гурман,
хожу уже четыре месяца
в один продвинутый шалман.
Где, медленно пройдя меж пьяными,
всегда без спутников, одна,
дыша духами и туманами,
присаживаюсь у окна.
И веет древними поверьями
мой эксклюзивный секонд-хэнд,
и чёлка, травленая перьями,
и "Прима" в пачке из-под "Кент".
Чтоб незнакомец упакованный
за чаркою очередной
[внезапной близостью окованный]
увидел в барышне чудной
с физиономией зарёванной
не эту мелкую деталь,
но некий берег очарованный
и очарованную даль.
душещипательный романс
С алой розою – в петлице,
с нужной дозою – в кармане,
эротичною походкой,
как в классическом романе,
не сегодня и не завтра
ты придёшь ко мне на ужин,
а тогда, когда ты нахуй
никому не будешь нужен.
Я же, вечно молодая,
отыщу вставную челюсть
и от радости рыдая,
протрещу: "Какая пррелесть!
я упала с самосвала,
тормозила головой
и давно не проживала
личной жизнью половой!"
Ты ж ответишь мне при этом:
"Я пришёл к тебе – с приветом,
призри божьего раба!
Бабок нет, в желудке – пусто…"
__________________
Но тут – кончается искусство.
И дышат – почва и судьба.
русским женщинам
С утра с голодухи не ноет.
И к вечеру не подведёт.
Роллс-Ройс на лету остановит
и нужную сумму найдёт.
И фишку сечёт в оборотах.
И сдачу, как дура, вернёт.
Есть женщины в русских широтах,
каких и нужда не согнёт.
И после за нею не станет:
где надо - подставит хребет,
и пояс потуже затянет,
и на опохмел наскребет.
А выйдут последние средства, -
плеснёт полфлакона “Клима”.
И вспомнит тяжёлое детство.
И съедет от счастья с ума.
* * *
Абзац октавия шестой.
И свыше - молнии и громы,
как некий выстрел холостой
под занавес бульварной драмы,
где, сплошь - в отеческом дыму,
в карикатурнейшей карете,
сама не зная почему -
в чужом малиновом берете,
плюя на воющий висок
и паникующие руки,
пока в трубу наискосок
уходят запахи и звуки,
как та - мертва позавчера,
стезёй отглаженного слога -
ты постарайся, будь добра,
прорваться мимо эпилога.
экспромт
Я, что-то, мой ангел, слегка не втыкаю -
кому я мешаю, когда возникаю
и в трубку дыша, самокрутку курю...
"Алло, говорите!" - и я - говорю.
И я - говорю: я тебя ненавижу.
За то, что я всё это в зеркале вижу:
и с проседью прядь, и стареющий рот,
и взгляд - как у нищих и круглых сирот.
И я - говорю: я тебя не прощаю.
За то, что полжизни себе обещаю -
не тратить эфира, и выкрасить прядь,
и кокнуть - стекло, а лица - не терять...
_________________
Но знаешь, ты тоже [скажу - как отрежу,
поскольку я больше тобою - не брежу],
коль скоро пустыми покажутся дни -
потише дыши и пореже звони.
сестрам по перу
...Если камера сбита обскура,
и мутит от любого интима,
и шикарная сношена шкура,
и до глянца замылена тема,
что ей – ваши сплошные, пунктиры,
примечания неистощимы –
потерявшей ключи от квартиры,
потерявшей ключи от мужчины,
созерцающей кроткою коброй
на плите дотлевающий ужин,
если он ей - не умный, не добрый,
не любезный, а любящий – нужен.
видеоклип
Аншлаг. Аид. Уик-энд.
Вакхический вояж.
Хитовый секонд-хэнд.
Рисковый макияж.
Канадская лиса -
фактуру обогреть.
...Придти за полчаса.
Увидеть. Умереть.
Борзеющий борей.
Породистая бровь.
Позёрство фонарей.
Гестаповка-любовь.
Агония снегов
[неслабо намело]. -
Кидалово богов.
Наглядное фуфло.
Прокуренный кабак.
Отвязное танго.
Обломанный каблук. -
Сплошное “итого”.
Фанера, мой сурок.
Галимый охмурёж.
Сплошной тяжёлый рок
[и хрен - переорёшь].
Закрытое метро.
Второе января.
Сугубое zero,
короче говоря.
“Стрелецкая” во рту.
Вселенная в огне.
Не грех - рульнуть вовне.
И не для кого - не.
Волны летейской плеск.
На траверзе - земля.
Ржавеющий Варяг.
Аврора без руля.
эскиз
...Февральской вьюги вражеский визит -
как Белла на бегу произнесла бы -
в моё окно... что было бы неслабо.
Скажу и я (ввиду особой злобы -
без лишних слов): действительно, сквозит.
Скажу ещё: достало вороньё,
как никогда орущее снаружи,
что, мол, уже не выветрится, друже,
в шатрах моей альвеолярной дрожи
мудрёное венерино враньё,
хотя в груди, в её бездонных недрах -
скажу тебе, пасуя в полный рост -
и буйствует вовсю, дражайший недруг,
что твой Орфей, играющий на нервах,
всё тот же ветер (видимо - норд-ост).
радуга для одетты
Неприметная помарка
в уголке календаря.
Летаргия демиурга.
Диктатура декабря.
________________
В целом, жизнь, она и в целом –
как любительский балет.
Но заметнее – на белом,
как сюрно – во цвете лет –
бьёт стигийская водица
струйкой блёклою со лба.
Как мольба себя стыдится
и закушена губа.
Как в мейнстриме местной мути
острекается остро
это взмокшее от муки
лебединое перо.
Как напрасна эта почта.
Как отчётливо-тесны
эти тапочки и пачка
балерине белизны.
новогодняя хронь: январь-03
1-го под вечер кони во мне отбросили:
Ким и Шарон, Орнела, Лиз, а за ними следом –
Мерил и Мерилин (из актрис).
К утру 2-го сыграли в ящик:
одна Каренина, пара Лариных, плюс – до кучи – все Три Сестры
и немерено, блин, Лолит.
3-го отдали Богу душу:
Линор, Офелия, Гретхен и тут же рядом – Джульетта, Лаура,
Беатрис.
4-го вежды во мне сомкнули:
Суламифь и Бавкида, Вирсавия, Рэчел, Ребекка, и – уже под занавес –
Сара с Евою и Лилит.
И вот тут-то б и жить – но каким-то чудом уцелела во мне одна
(не то чтоб уж очень уж центровая, но палец в рот не клади) –
с природной придурью да с тряпицею алого полотна,
как на корриде,
на вытянутой руке
несомою впереди.
колыбельная для корабля
Аритмия, Аритмия...
Плоти сбивчивая прыть.
Соло вкрадчивого змия:
мягко стелет – жёстко плыть.
Бьёт озноб, мотор не тянет.
Врёт Атлантика твоя.
Тонет, тонет мой Титаник,
как дырявая бадья.
Прёт лавина кровяная,
накрывается насос…
Эх, морзяночка грудная,
недвусмысленное SOS!
Ладно б, логике согласно –
за идею выпендрёж! –
в мелкой лужице соблазна
пропадаю ни за грош.
_____________
Каковою колыбельной
в мути дня десятибалльной
так и встретим с хлебом-солью
несудьбы девятый вал:
верность – крысой корабельной,
память – речью погребальной,
совесть – хрупкою Ассолью,
упустившею штурвал.
выпрастывая жало
1. ПЛАГИАТ
…Он любил три вещи на свете:
неделями, месяцами,
продуманно, методично
отсутствовать.
А при встрече –
стремительно, грациозно,
немедленно удалиться.
Он также любил э-страду…
Ахматовой было проще.
2. ГАММА
Однообразно, как дождь – о жесть,
или с брачком – CD,
нудно, как гамма (ступеней – шесть:
поздно, нельзя, уйди,
стой-ни-сместа, поди-сюда,
вникни: уйди, нельзя,
поздно… – Вылитая вода.
Ржой дежа-вю разя).
Отвечаю – как добрый друг,
бля, а не твой сурок,
жрущий в любую погоду с рук
твой сетевой пирог,
твой многоразовый «Доширак»
и виртуальный «Твикс»
[запивая весь этот мрак
мёртвой водицей «Стикс»],
и как истинный меломан,
а не попсовый фэн:
я прошу тишины, сeмэн,
выруби спикерфон.
Ибо – вынута из чехла
лести – она честней
долгоиграющего фуфла
вести в стране теней.
3. ВИРТУАЛЬНОЕ
Ибо не было цели – в реале объять
необъятное – подлинно, больно –
умозрительно въехали по рукоять.
Субфебрильно. Сугубо вербально.
Чтобы частная жизнь, оперяться начав,
как винчестер паршивый, зависла.
Чтобы скулы свело. Зарябило в очах.
И лишило всё прочее смысла.
Но теперь – извини, байронический тип!
Я в поля отошла – б е з-р а з в р а т а.
_______________
Вечно Ваша – Page Down [байронический тип].
Absque Nota. Persona Non Grata.
Потому что нельзя быть красивой такой.
И в реале прижало принцессу.
Потому что и серверу нужен покой.
И процессору, блядь.
И процессу.
4. МУЛЬ(Т)КА
Ты не затем – живой и жадной –
земную взламывала дверь,
чтоб – шизанутой ариадной
(для вящей храбрости теперь
припавши к бахусовой фляге),
как некий харч, моя душа,
метать с мечтой об общем благе
в ушко игольное салаге
[что ваши лохи-бандерлоги,
от робости едва дыша]
дебильный лепет… –
Вольно! FORTE ж,
УДАВА ЧЁРНАЯ ВДОВА!
Прикинь, как ты картину портишь:
неясно – кто тут – перевёртыш,
кто – обречённая жратва.
5. КЕНТАВР
Утёнок гадкий, Серенькая шейка… -
крутой экстрим среди гусей и кур.
Уже б скипнуть (осточертела шлейка) -
и всё же предлагаю perekur,
вполне безмозгл, бессовестно-батистов,
сто лет в обед – не горний Ухажёр,
но в узком круге садо-мазохистов
мой – нету непокорней – тренажёр.
6. ПОЛУ-МИФ
Орфей, увы, далеко – не профи. –
Ожили: воротник и брови.
Тапок у тени. Полъязыка.
Обе ладони. Одна щека. –
Что, премудрая Эвридика
[в целом – выглядящее дико],
чудом выйдя на Божий свет,
он и будет иметь.
*[в ответ].
7. ПОРТРЕТ
Крутая триада:
В интриге сечёт.
А нет – и не надо.
Плюс голый расчёт.
Уветливый голос…
Увёртливый взгляд…
Но трюки телесности –
тени не злят.
* * *
...Быть верною женою двух мужей.
Как следствие - читающею Юнга
чухонкою на пару этажей
[понеже brevis ars, да vita longa].
Как под топор, идущею к венцу,
любови воздающею по вере
черницею, молящейся Творцу,
имеющей пристрастие к сикере.
Быть юной Гретхен, старою каргой
и тут же молодящеюся лэди,
чтоб выстоять в аду одной ногой,
другой - в раю, а третьей - выйти в люди.
Где, закругляя творческий процесс,
пустить в галоп крылатую котлету.
Чтоб, на правах одной из поэтесс,
резонно взвыть: карету мне, карету!
* * *
Живёшь, как Золушка в ТV,
в глухой покорности судьбе,
в её прицельной нелюбви,
в её нетопленой избе,
не без истерики терпя
её незыблемый аутсайд,
её кухонный полтергейст
и заоконный чисто-тайд,
её игривый полумрак,
её суровые ветра -
чтоб a tout prix мело, мело,
мело - до смертного одра,
чтоб до доски до гробовой
[спокойной ночи, малыши!]
свеча горела на столе -
как на помин твоей души...
____________
А надо [только-то! не зря ж
рука от борзости дрожит] -
с заглавной - «Золушка бежит...» -
солгать. И Золушка – бежит.
реминисценция
Если правы - эта музычка в кафе,
эти шпилечки и эти галифе,
эта клиника, её парад-алле,
эти джипы, ламборджини, шевроле,
эта простенькая матрица и мрак,
эта бабочка, украсившая фрак,
это время, где немерено - нулей -
значит, мы с тобой не правы, Апулей.
* * *
Пролетая мимо лузы,
мимо мазы - взяв у Музы
на билеты до Майами,
оказаться в волчьей яме,
мимо левого дохода,
мимо выхода и входа,
контролёра, турникета,
эксклюзивного букета,
мимо спонсора-барана,
мимо бара-ресторана,
лососёвого салата,
спикерфона, циферблата,
супермаркета крутого,
лимузина холостого
[в перспективе - сексодрома],
мимо тёщиного дома,
мимо тайной и публичной
и общественной и личной
дольче виты [в горле - кома],
женской логикой влекома, -
притекстовывая: врёте! -
обходя на повороте -
что сварганил ушлый фатум,
без запинок, автоматом, -
в полумаске анонима
пролетаешь мимо «мимо».
к офелии
Назад! в прихожую! вон в ту –
с разбегу – в дверь! лицом – в метель!
напяливая налету
пальто, слетевшее с петель!
оставив статике - в пандан
лихой патетике её -
её парфюм, её бонтон,
её махровое враньё! -
Назад! в юдоль! в её Аид!
в её сухой бумажный ад! –
из этой фэнтези флюид,
токсикомании монад! –
где даже в зной – минусово, -
туда, на самое на дно!
где сроду рядом – никого!
где одиночество одно! –
чтоб век выуживал у той
старлетки с придурью крутой
её продвинутый сенсей
хотя бы точку с запятой,
как некий гений записной,
в онтологической тени
слезя над буквою больной,
стеня – о нимфа, помяни! –
вперяя, с горем пополам,
с тоски съезжающий чердак
в благоустроенный бедлам,
в неувядающий видак!.. –
___________________
Пускай покинуть не дано
судьбы сугубый зоосад –
как хошь – хоть бульником – на дно, -
но – обязательно! – назад.
* * *
Как сказал августейший Сократ,
сполоснув речевой аппарат
сорок первой цистерной вина, -
я не знаю, увы, ни хрена.
Так и я, господа юнкера,
бормотой исцеляя с утра
сволочное своё естество,
не канаю, увы, ничего.
Но доподлинно знаю одно:
это - жизнь. Это то, что дано
наблюдать, осязать, обонять.
Чтоб о ней ни хрена не понять.
Это вечная мира мигрень.
И над ней - небеса набекрень.
И под нею - земля ходуном,
без намёка о мире ином.
Это вечная паника крон
с неизменной грызнёю ворон.
Плюс интимная музыка сфер
с подоплёкой в 700 атмосфер.
Это тризна вечерних огней
над чумною оравою дней,
еженощно казнимою на
гильотине здорового сна.
Это виттова пляска твоя
на шальном сквозняке бытия.
Да любви вороватый глоток.
Да расплаты крутой кипяток.
* * *
БЕССОННИЦА – такое время суток.
Истории незыблемый джек-пот.
Минувшее. Его сухой остаток.
Восторженности съёжившийся плод.
Образчик полиграфии: пробелы...
пустующие памяти поля...
Куда ни ткни – одни инициалы.
Забвения больные вензеля.
Но сколько б ни хамела ойкумена
с её твоя моя не понимай,
невдалеке – Большая перемена.
И всмятку – май.
* * *
Даровое палево эпохи
с вечной о невыезде подпиской.
Передоз парнасской расслабухи.
Парадиз отключки олимпийской.
Благо, безголосы эскапады
всуе возбухающего теста. –
В Эмпирее – проводы Киприды.
Лепота. Сугубая сиеста.
Где под распальцовочкой дебильной
сбрендившего начисто Кронида
вкрадчивою швалью виртуальной
в иллюзорных зарослях инета
рифму к улыбающейся боли,
затаив дыханье, подбирают
лирики языческие боги...
– Посмотри – во что они играют!..
_____________
Ближе к телу – будущее бродит.
Где торчало – вмятинами метит.
– Выводы? – их, видимо, не будет,
где ничто заведомо не светит.
* * *
Пусть убиты эти кудри,
а нутро – наружу рвётся,
как ни кинь – пока ты в кадре;
так – живи, пока живётся, –
поминутно заступая
за кармические рельсы,
всею сутью утопая
в этой прелести апрельской,
между Храмом и таверной
заплутавшей ариадной,
с верою неимоверной
версии невероятной,
что, без устали связуя
[полусага, полудева]
прозябающее всуе
алой нитью лейтмотива,
полня дурью иппокрены
смысла ссохшиеся соты,
умолчания лакуны,
упущения пустоты,
только так - вперёд и с песнью –
олимпийской лимитою,
всею костью, всею спесью,
всею кровью пролитою,
и в бреду не потакая
минотавровой разводке –
[если версия такая] –
можно выжить в этой схватке.
* * *
Снега Аида, сады Дамаска,
дневные ночи, ночные дни...
Диада жизни: ДУША и МАСКА.
Как на ладони она – взгляни.
Её плебейства, её имперства
земные меты – дворцы, дворы.
Её геройства и изуверства.
Её удары, её дары.
Её канары и парфеноны.
И – невзирая на времена –
повсюду ГЕНИЯ и ЮНОНЫ*
безостановочная война:
его перроны, её руины,
её могилы, его шаги...
Шипы и розы.
Шипенье пены.
_____________
Вода, вода...
И – круги, круги...
___________________
*ГЕНИИ и ЮНОНЫ – древнеримские божества,
покровительствовавшие мужскому и женскому
началам.
delete
1. после бала
Рок-н-ролл мёртв,
а я ещё нет!
/БГ/
Не разнять меня с жизнью…
/ОМ/
Всё это было [после бала,
где и погода – наебала,
и скорлупа былого тыла
не защитила].
Всё это было, было, было
[покуда тупо не добило
сие туда-сюда-обратно,
но – сепаратно].
________
Так начиналась vita nova -
с открытия очереднова:
она не чудо режиссуры
[молчать, гусары!]
и не массовочка соц-арта,
и не мазурочка Моцарта,
а стопудово - Элвис Пресли
[вдаваться если].
2. либретто
киноленте "9 1/2 недель" посвящаю
Лето в сетях Сити.
Он - Дон-Кихот неги.
Скрытой её сути
иллюзионист некий.
В кадре - очередная
платиновая блондинка.
Мельница ветряная
краткого поединка.
Смоква телеэкранов
[смята наполовину]. -
Он, кожуры не тронув,
высосет - сердцевину,
влажно в спину посмотрит,
выжрет свои литры.
Она - сядет на морфий,
скурвится.
Всё.
Титры.
* * *
Шутки – в сторону: время – не терпит.
Но – напротив – уходит.
И попутно – утопии топит.
Упования хитит.
Рвёт, как ровницу, узы плотские.
Ниже талии грабит.
То есть, радость моя, опуская
комментарии – гробит.
Чтобы в спальню ночного кошмара
из его коридора
доносились не шорохи мира,
а шаги Командора.
Чтобы тело ушло, как улика,
с головой – в одеяло.
И ничто – до последнего всхлипа –
ни на что не влияло.
автопортрет с перспективой
Без парашюта, без гроша, без партбилета,
без [даже боязно сказать] – бронежилета,
без явной цели [например, земного рая],
воображаемою жаброю вбирая
пары простого и продвинутого пойла,
в глухой претории утерянного файла
вдыхая пневму универсума сырую, –
ещё фланирую, покамест марширую.
Двуглавой гидрой, уходящею натурой;
тебе-не-парой, экстерьеристою дурой
почти без примеси стремлений нездоровых;
почётной перечницей в стае осетровых;
слепой плотвою мировых водоворотов
с душою, запертой на сорок оборотов;
и – не смущаема сомнительною мазой –
трёх параноиков пленительною музой.
_______________
Момента помесью смурной и века она.
Немой угрозы и рифмованного гона.
Столичной хмари и молочной карамели.
Змеи и ангела. Фарватера и мели.
Кнута и пряника. Метлы и кринолина. –
Полувменяема, как леди Каролина.
Неукоснительна, как некая основа
не для битья, но для убийства заказного.
________________
И ежли фенечка – действительно – о смерти,
то в феврале темнеет раньше, нежли в марте.
[И, кстати: алое – заметнее – на белом].
Vivat, Incognito.
Я дам Вам парабеллум.
два стихотворения
1. ПЕРСОНАЛИЯ
…О любви – нельзя: болевой порог.
Потому, покорно мотая срок,
маршируя с музычкой между строк
всю дорогу – мимо её дорог,
коренясь в умах, хоронясь в сердцах
и уже дотанцовывая, в сердцах
[так ничем и не став никому из вас]
уходящей жизни приватный вальс,
проморгав апрель её и июль,
всё, что лгало, смело деля на нуль,
отдавая дань её декабрю,
пропадая пропадом, говорю:
лично мне, рульнувшей за поворот
этой самой жизни, порочный рот
покривившей во всех её зеркалах -
окромя звучанья, меж «life» и «love»
[средь распутий сольных, семейных сот –
сколь ни рылось в соре её красот
вороватым оком, рукой, клюкой]
не нашедшей разницы никакой,
глубоко без разницы – где всплывать
и в какой колодец плевать – плевать:
я давно – не в теме её смурной.
И давно – не с теми, кто – не со мной.
2. БУТАФОРИЯ
Вдоль красной реки, моя радость, вдоль красной реки.
До синей горы, моя радость, до синей горы.
(Булат Окуджава)
Окно в лучах пурпурного софита…
(Татьяна Милова)
…И везде, и всюду – куда ни глянь
и куда ни сунь воровскую длань –
Дольче Вита [стойкий номинатив].
Ночь [её негатив].
И опять же, всюду – куда ни плюнь –
и везде – живописный её июнь.
Идеальный фон. Визуальный ряд. –
Где ты – не говорят.
Лишь остатний воздух хватая ртом –
«не укради!» – бархатный баритон,
«не убий!» – в ответ – хрипловатый альт…
Остальное – асфальт.
Да быльё, притоптанное двумя-
-тремя – помимо и окромя.
Дерева, надетые на штыри.
Прожектора зари.
___________
Ну а та гора твоя – далека.
Да застыла в жилах твоя река.
Да усоп огонь. Да фонарщик спит.
Да жарит в лицо софит.
строфы
1.
Века глухая глушь.
С виду – как у Кусто.
Над головою – сплошь
горнее решето.
Всюду идущий дождь –
как бы контрастный душ.
[К слову – что надо – вещь
в душном эдеме душ].
2.
Мутные воды дней.
[Благо, пока – не Стикс].
Сутолока теней.
Их безопасный секс.
Их разбитные сны
в омуте забытья.
Но пониже спины –
явная чешуя.
3.
Мелоса антимир.
Крови крутой кумар.
Стрёмных её химер
неутомимый мор.
Вспыльчивого пера
резвые виражи.
Блёклая мишура
благонадёжной лжи.
_________________
Данности тёмный лес.
Нежности метастаз.
Памяти банный лист.
Старости медный таз.
интерактивная живопись
Какой - игра! - конкретная коррида.
Где поле боя - вроде полубреда.
А в кадре - обуявшая природа.
А публика - всегда стараться рада.
Какой - судьба! - сугубая арена.
Где в центре - пожилая балерина.
А по-над ней - рельефная ворона.
Как некий лекторат но-пасарана.
Где сумме не хватает только пазла
с её лицом. Где отдыхают: Пабло,
Клод и Анри... и - вкупе с Сальватором -
тот, о котором.
* * *
До ста считаешь, свечой чадишь.
С тоски словеса плодишь.
А то и радуешься – сидишь –
незнамо чему. Глядишь –
а поступь у жизни – уже строга.
А в склянице взгляда – лёд.
А то – сшибавшее берега,
питавшее столько лет,
как прорву, стойкий её порок
и крови сорочий крик
словесное млеко – уже творог.
А сверстник – уже старик…
И нароешь номер, и видишь: стёрт.
И лопаешь люминал.
И шепчешь: это ещё фальстарт.
А это – уже финал.
реквием
Бесплодно, други, – брести за мною,
слепя дарами:
в муку смололо, снесло волною,
смело ветрами…
черты размыло, следы застлало,
уста связало… –
Смирило Время. И даже слёзы
с лица слизало.
Разуло очи, разъяло руки,
персты разжало.
- Свершилось, други – что, жизнь дожжа,
естество стяжало;
про что построчно (никак не реже)
слова вещали:
ОНА УХОДИТ – сквозь эти бреши,
провалы, щели!
И как ни льётся в её инферно,
ликуя, лето, –
одно Безвременье достоверно
и только это:
её Эллады декор суровый,
утробный трепет.
Река Утраты. Багор багровый.
Загробный рэкет.
Где дольней неги скупую ссуду,
былое рвенье
ничтожит низостью, отовсюду
сквозя – Забвенье.
И глину нежитью ледяною
до днища нижет,
и в душу лезет волной дрянною,
и туфлю лижет.
_____________
И, видно, нету того рапсода –
среди распада
воззвав “живи!” – не пропасть из вида,
известь из ада.
микст
Небосвод, как свиток, ещё не свит,
и селена - светит, а не кровит,
озаряя мир [где с лихвой - всего,
окромя тебя самого].
И не чахнет древо - среди рая,
каковому имя - любовь твоя
[разумей - Анчар]. И в его тени -
ночи твои и дни.
Чтоб - когда ты взвоешь, слепа от слёз:
это что же такое со мной стряслось! -
из ветвей ответили: не ершись,
ты так украшаешь жизнь.
То есть, это - просто такой декор:
затяжные сумерки от кутюр,
где горит испариною чело,
неизвестно чего
сиротливо ждущее в этой тьме...
да внутри, в монолитной его тюрьме,
как в утробе дремлющее дитя,
меленько колотя
кулачками смысла в его гранит -
то ли Божий дар, то ли боль саднит...
И бежит, как бешеная, над ней -
зебра ночей и дней.
И ещё не раз над тобой съязвит
синева, невиннейшая на вид,
озирая мир, где с лихвой - всего,
окромя тебя самого.
предутренний этюд
Земную жизнь пройдя до середины,
точней - дожжа, как свечку восковую,
на захламлённой кухонке Евтерпы
почти под нуль скурив, как самокрутку, -
вдруг очутиться вновь в её начале.
Точней, проснуться в собственной постели.
И моментально вырубиться снова,
не вынося сценария сюрного...
полуденный этюд
Никто никому не нужен.
А в молоке обязательно будет волос.
И никто никому не нужен.
Это такая местность.
Это такая волость.
Воздух её недужен.
Демос её безумен.
Воздух её недужен.
Это такая волость.
Идеже никто никому не нужен -
как пёс бездомен,
как в глотке волос.
*da capo al fine
финал
Обходя стороной
ту мировую рознь,
что на мове земной
именуется - жизнь,
а говоря общо -
воя в ее нощи,
ежели жив ещё -
так уж и быть, ищи,
дабы снести цейтнот
и не сойти на-нет
в узах ее длиннот,
в нетях ее тенет,
пряча перо в горсти,
с надобностью простой -
счёты свои свести
с этою чернотой,
думая пребывать
и дале среди живых,
способа - не сорвать
связок голосовых.
И не сойти с ума,
силясь у ней изъять
то, что еще не тьма
и способно сиять.
Идеже не шлялся взгляд,
не ступала нога
с целью - оставить след.
Бишь, облака, снега,
пламя звезды, туман...
И проходя среди
явных ее руин -
хотя бы не наследи.
вамп
Меня ковыряли, как каравай:
руками, криками – мол, давай,
колись! – и вот, с головы до пят, –
бескровные раны мои вопят.
Меня уплетали [ура гостям]
не то чтоб разом, а – по частям,
с-под риз выскрёбывая хитро
сырое, розовое нутро.
И вот – застенчивейше присев
и справно справив – одну на всех –
смахнувши крошево со стола,
свалила свора – как не была.
И жизнь проста моя с той поры
[с румяной коркой поверх дыры],
и кто и сколько – теряя счёт –
в это чистилище утечёт.
соло для соловья
Вроде прибыли наличной
за раздолбанную жизнь,
книгу классной жизни личной,
с виду, вроде бы, кажись,
окончательно кончая
[в плане фабулы], с утра,
и в очки не отличая
сексодрома от одра,
личной рожей в общей драке
все пороги перебрав,
круговой её поруки
в разбитном её бараке,
будто браги, перебрав,
озверев от этой прочной,
душной прозы душ и рук,
сладкой парочкой порочной
разорвать порочный круг,
всплыть подземного сезаму
в центре зала, выйти за
эту тему, эту зиму
[чтоб не застила глаза
зряшной рябью, вышней ватой -
сиганув наискосок
сквозь её витиеватый,
издевательский вальсок];
то есть, попросту – покинуть
зону данности дрянной,
чтобы заживо не сгинуть
в колыбели ледяной, –
не с сумою тяжеленной –
с тонкой дудочкой в горсти,
чтоб чащобою вселенной
беспрепятственней брести,
дичью выспреннего слога
встрять в её державный сон,
на опушку эпилога
заявиться в унисон,
трын-травы огромный веник
прямо с корнем дерануть,
во словесный муравейник
две былинки окунуть.
* * *
Огульной брани непристойней
и тошнотворнее похвал –
засада бдительности тайной
и тайной зависти подвал.
И там, за запертою дверью,
по всем рассованный углам
в ответ реальному доверью –
сомнений выморочный хлам.
Да, рождена вселенской ленью,
красноречивейшая пыль...
________________
И – параллельно ослепленью –
торчащий в небо ржавый шпиль.
команде "курска"
Радуйся, новый Иона,
рыба сверхновой реки.
Смертны грехи Вавилона.
Воды её глубоки.
В силу отсутствия брода –
как и везде, и всегда –
прямо по курсу – СВОБОДА.
Всё остальное – ВОДА.
Глухо, браток, не усердствуй:
не пробуровишься сквозь
долбаный гонор имперский
да вековое «авось».
__________________
Стены последнего Рима...
Кладочка – заподлицо...
Смолкла моя субмарина.
Вечность плеснула в лицо.
почвенническое
Пока, щадя прикид и хаер,
горит пушнина на воре,
а весь народ, как честный фраер,
пинает шины на дворе,
пока не сыплет штукатурка
и цел воздушный коридор,
пока не требует придурка
к священной жертве Командор,
пока в чести «экзотик рашен»,
мне ясно чудится меж двух
как класс отсутствующих башен –
и нагота усопших пашен,
и Царь-Кащей,
и русский дух.
собрату по перу
1.
точка, точка, два очёчка
[миопия. минус пять.]
татель ждёт уж рифмы "дурка" -
мимо, хлопец. в добрый путь.
носик, ротик, оборотик
палка-палка-два-струна
критик ждёт уж рифмы "критик" -
извините, ни хрена.
чарка, гжелка, огуречик
а с утра - одэколон
вот и вышел между строчек -
тщетной жертвы Аполлон
2.
Не твори себе кумира.
Не срами, браток, пера.
Вымирающего мира
первосортная мура,
образцовое уродство,
торжествующее зло –
это – минус Первородство –
чечевичное бухло.
А нутро деревенеет –
так огнём оно гори.
Ври. Бумага не краснеет.
Гонорара не бери.
дискурс
Татьяне Миловой
Чего бы нам для счастья,
друзья мои?
/Т.М./
Чего бы нам для счастья? -
Вопрос - ребром.
Тощать иль утолщаться
середь хором,
прохаживаться хором,
где променад,
иль шизиком-Икаром
метнуться над,
освоиться за бортом,
плодить идей,
алкариком упёртым
в толпе блядей
назойливо тянуться
в обход: авось...
к охране подъебнуться,
сквознуть насквозь,
греху ли услаждаться,
блюя в кулак,
втихую ли дождаться
легальных благ -
где их, отдельно взятых
[дался ж рефрен!] -
хрен целых, хрен десятых,
и в сумме - хрен?
_______________
Страстной. Затем - Тверская.
Базар мирской.
А там - перетекая -
бульвар Тверской -
в туман ветхозаветный...
А там, затем -
с обглоданною веткой -
Адам... Эдем...
дискурс
…а женщина – просто печальный дурак,
который хоронится в каждом…
/Сергей Шабалов/
в идеале – любовь, а на деле – ликбез –
как, лишась идеала, обходятся без,
и всё та же над нею овчинка небес,
а по обе - нейтральная зона.
потому что Россия – огромный барак,
где всегда первомай и всегда полумрак
[внемже дремлет и внешний, и внутренний враг
под нетленные блюзы Кобзона]
плюс на стрелке у трёх перспективных дорог –
средь мятущихся рук и толпящихся дрог –
характерный трик-трак да глухой матерок
пугачёвщины и временщины…
а мужчина в России – ни грек, ни варяг:
бормота [бочкарёв] плюс лапша [доширак].
ну а женщина – просто печальный дурак,
потерявший ключи от мужчины.
* * *
Не ищите человека.
Не палите керосина.
Не тяните канители.
Отдохните, Диоген.
С виду - святости образчик.
Остальное - чёрный ящик.
И бессильны в этом деле
хирургия и рентген.
Рафаэль с Буонарроти -
ни черта на обороте -
как шифровкою из Рима
сообщил ещё вчера,
со счетов эпоху сбросив,
наблюдательный Иосиф.
И сие неоспоримо.
Всё же прочее - мура.
И не грех - определиться,
то ли в бочке поселиться,
в сердце вражеской столицы,
на тридцатом этаже,
то ли дать тому, с афиши,
кто тусуется на крыше,
и пристроиться повыше,
памятуя о душе.
И хотя, само собою,
оборона круговая
хороша как таковая,
при атаке лобовой -
проще сдать её без бою
[но себе - не наливая].
Может, вывезет кривая,
и останешься живой.
Не ищите человека.
Отложите пассатижи.
Канцелярия закрыта.
У природы - перекур.
Не датирую: всё те же
два икса в итоге века.
Шлю разбитое корыто.
*Вечно Ваша - Эпикур.
* * *
Невозмутимо - вроде Джеймса Бонда -
хиляя в направленьи хэппи-энда,
меся туфлёй [дожившею досель]
сценария скисающий кисель,
под маской триумфального сиротства
скрывая как природные уродства -
симптоматичный гнев, подспудный зуд
да третий глаз [от ужаса – разут,
улицезрев одни слепые пятна] -
витийствуешь, язвительно и внятно,
на тему тем: оно тебе на кой -
грядущее - без права на покой,
с уразуметь возможностью туманной
[состарившись, оставшись безымянной] -
насколько плотоядна эта тьма
для выживших..
______________
[не выжив из ума].
* * *
Человек - это тот, кто причастен счастью -
частью сущего быть, и не худшей частью.
Отчего же, Господи, отчего же
сочтены лета его и его же
несуразны дни и никчёмны ночи,
и мертвы уста, и незрячи очи,
и теченье участи неминуче,
и вот это так и никак иначе..
И скупою слезой небеса сочатся,
и туда отчаявшись достучаться,
втихаря подсевшая на колёса
и сама мольба его безголоса..
И почто братва у него ворует,
а молва на тризне его жирует,
и на что ему эти счета, купюры,
на шута - шелка, на черта - гипюры!
Человече, вскую права качаешь!
Наг исшел из чрева и наг отчалишь.
И нема в обороте у них, в нирванах,
ни валюты, вроде, ни деревянных.
И тебе не помогут, прошу окститься,
сколь хитро [форсируя воды Стикса]
рулевому ни золоти руки ты,
ни твои понты, ни твои прикиды.
И тебя не скрасит в прямом эфире
[если верить ручной и стенной цифири,
где зарыта хроносова химера]
плутовство гримёра и костюмера.
Ибо как во гробе с любого бока -
то ни зги - по обе, то тьма глубока.
И с торца - всё то же, что и с фасада:
позади - пальба, впереди - засада.
Ибо пешим в ферзи не пройдёшься ходом.
Ибо в этой связи, с таковым исподом -
ни гроша, сколь ты ни рисуйся фатом,
не возьмёт на лапу премудрый фатум.
И поэтому зри, человече, в корень.
И, великой воле его покорен,
делай ноги, а именно - шествуй мимо,
памятуя падшего херувима.
Трепеща на тропах витиеватых.
Не ища ни правых, ни виноватых.
Не меняя фабулы, эпилога.
Чтоб легла стезя и была полога.
